Такие представления о Китае свидетельствуют, что идея китайской угрозы имела сторонников и среди московского научного сообщества, и в политических кругах. Однако подобные взгляды, порой выражаемые в экстравагантной форме, не представляли основного направления российской политики. Даже в Совете Федерации и в Государственной Думе они уравновешивались выступлениями лидеров тех регионов, где преобладают крупные предприятия оборонного комплекса и тяжелой промышленности, заинтересованные в китайском рынке.

Равносоставляющая всех этих влияний привела к тому, что и российский президент, и руководители внешнеполитического ведомства в официальных документах и заявлениях стали уделять все больше внимания роли АТР и Китая для России. Приблизительно с середины 90-х гг. официальный российский подход к отношениям с Китаем и Азией в целом сблизился с позицией сторонников сбалансированного курса и равноудаленности от мировых центров силы. Российское руководство все более склонялось к активизации восточного направления внешней политики, стремясь использовать его как противовес не всегда гладким отношениям с Западом. Если в 1993 г. АТР был поставлен на шестое место среди внешнеполитических приоритетов России (после отношений с СНГ, контролем за вооружениями и международной безопасностью, экономической реформой, отношениями с США и Европой) , то в феврале 1996 г. министр иностранных дел Е. М. Примаков повысил этот регион до третьего места (после СНГ и Восточной Европы) . Выступая на совещании в Кремле в июле 1995 г., президент Б. Н. Ельцин сформулировал новый подход: «Китай является для нас важнейшим государством. Это наш сосед, с которым мы имеем самую длинную границу в мире и с которым нам навечно суждено жить и работать бок о бок. От успеха сотрудничества с Китаем зависит будущее России. Отношения с Китаем чрезвычайно важны для нас и с точки зрения глобальной политики. Мы можем опереться на плечо Китая в отношениях с Западом. Тогда Запад станет относиться к России с бóльшим уважением».

Разъясняя новый курс, заместитель министра иностранных дел, ответственный за восточную политику, Г. Б. Карасин в многочисленных статьях и интервью выступал за то, чтобы российский двуглавый орел смотрел и на Запад, и на Восток, а его подчиненные — директор 1-го Департамента Азии Е. В. Афанасьев и заведующий отделом того же департамента Г. С. Логвинов в пространной статье, посвященной российско-китайским отношениям, разъясняли, что «у России нет альтернативы установлению долговременных дружественных партнерских отношений со странами и Запада, и Востока…». Они утверждали: «Западное и восточное направления российской внешней политики не противоречат друг другу, они находятся в органическом единстве, адекватном уникальному географическому положению России».