27 мая 1949 г. – важная знаменательная дата в истории Шанхая, день его освобождения. Эта дата ознаменовала собой конец старой и начало новой жизни города. С тех пор «преобразование старого и строительство нового Шанхая» стало общим стремлением всех коммунистов и жителей города. Высокий энтузиазм шанхайцев нашел свое отражение в статье, опубликованной в газете «Чжунго Вэньчжай» 10 августа 1949 г. В ней, в частности, говорится, что Шанхай должен предостерегаться от всякой зависимости от экономической системы империалистических стран. Он должен быть преобразован из города, где в старое время царило угнетение и эксплуатация народа империалистами, компрадорами и бюрократами, в город, производящий товары для удовлетворения спроса на внутреннем рынке, в интересах народа... В лице Шанхая концентрированно представлялась старая экономическая система Китая, носившая колониальный и полуколониальный характер. Вся экономика старого Шанхая, хотя с первого взгляда якобы оживленная, была построена не на здоровом и независимом экономическом базисе, а на основе бюрократического и компрадорского капитализма и империализма. Производство в Шанхае служило главным образом интересам небольшого количества иностранных эксплуататоров и компрадорско-бюрократических капиталистов страны, большинство ведущих предприятий в Шанхае тоже находились под их контролем. В результате многие предприятия вынуждены быть в зависимости от зарубежных стран в отношении сырья и электричества. Только отказ от такого колониального, полуколониального экономического статуса позволит превратить Шанхай в подлинно новый процветающий народный город.

Перелистая любую газету того времени, Вам нетрудно найти статьи и заметки, полные критиками и проклятием старого Шанхая и надеждой на его светлое будущее. В своей статье «Новый Шанхай», помещенной на странице журнала «Народный Китай» в 1951 г., писатель Кэ Лин так характеризовал существенное различие между новым Шанхаем и его прошлым:

«Новый Шанхай поддерживает тесные связи с другими районами страны через торговые сделки и товарный обмен. Поскольку вся его деятельность ориентируется на внутренние, а не внешние нужды, Шанхай органически сливается в единное целое с государством в политических, экономических и культурных отношениях, и тем самым вносит важный вклад в дело служения народу. Отныне Шанхай перестал быть очагом эпидемии для экономики страны, а стал мощной движущей силой в строительстве Нового Китая».

Преисполненные гражданского сознания и общей воли, шанхайцы включились в борьбу за строительство Нового Шанхая и сотворили чудо. Под железные удары, нанесенные новой народной властью, за считанные годы были ликвидированы всякие социальные уродства – от проституции, опиума, казино, тайных преступных общин, хулиганства, воровства и вплоть до бандитизма. Во всей красе предстал Новый Шанхай перед всем миром.

Однако замена старого Шанхая новым была не просто заменой старых властей новыми. Суть дела заключается в изменении направления городского развития, то есть Шанхай, вместо внешней ориентации, взял курс на внутреннее развитие. В результате Шанхай превратился от города мирового значения опять в город внутренней значимости.

Поворот в развитии Шанхая, имевший место в 1949 г., в конечном счете, был вынужденным. Военная блокада гоминьдановских войск на ближних морях и наложенное Организацией Объединенных Наций эмбарго против Китая фактически изолировали Шанхай от внешнего мира, на его порту бесследно исчезли океанские суда, из города были эвакуированы почти все иностранные фирмы и граждане. При таких обстоятельствах Шанхай вынужден был опираться главным образом на внутренние ресурсы и рынки. В этом смысле можно считать изменение направления развития Шанхая результатом исторической ограниченности. Однако проблема в том, что со временем такой вынужденный выбор почему-то стал привычным, добровольным и сознательным для шанхайцев. И, того хуже, когда внутренняя ориентация постепенно превратилась в стереотип мышления и сказывалась на разных аспектах социально-экономической жизни. В итоге Шанхай отрекся от своих лучших традиций – открытости для внешнего мира, институционного строительства, эмиграции, самоуправления, власти рынка и культурного разнообразия. Эти традиции стали либо чуждыми с точки зрения идеологии, либо нежеланными темами разговора. При таких замкнутых условиях постепенно были ослаблены и даже подавлены жизнедеятельность, вообразительность и творческая сила Шанхая.

В 1930-х гг. на набережной Вайтань было много иностранных фирм