Я дочь Лю Шаоци и Хэ Баочжэнь. Моя мама Хэ Баочжэнь была стойким коммунистом, она отдала свою жизнь делу революции в возрасте 32 лет. В условиях непредсказуемости и жестокости революционной борьбы родители были вынуждены отдать меня в чужой дом на воспитание.

На второй год после начала войны Сопротивления японским захватчикам меня привезли в Яньань. Там я недолго жила с папой, от него узнала многое о том, о чем прежде не знала. С того времени у меня на душе зародились семена революции. Папа бережно хранил фотографию мамы, это было ее единственное фото. Спустя много лет изображение уже было расплывчатым, но в моей душе образ мамы всегда оставался очень четким и ясным: она твердый коммунист и мать, которая глубоко любила свою дочь. Я всегда храню ее образ в своей памяти и продолжаю учиться ее революционному духу.

В 1939 году я и старший брат Лю Юньбинь расстались с Яньанью и приехали в Советский Союз.

Жизнь в интернате была напряженной и в то же время радостной, мы с ребятами вместе занимались, играли и веселились. Однако эта радостная, счастливая жизнь продолжалась недолго. Летом 1941 года немецкие фашисты запустили свои когти в СССР. Началась Великая и в то же время очень тяжелая Отечественная война, а наша судьба оказалась связанной с судьбой Советского Союза.

Сразу после начала войны все школьники на спортивной площадке заслушали речь директора об экстренной мобилизации, он призвал быть готовыми к службе в армии и участию в боях. В то время повсюду были лозунги “Все для фронта” и “Все во имя Сталина”. Более 10 юношей постарше из Болгарии, Германии и Польши ушли на фронт, остальные ребята также прошли медицинский осмотр и были готовы к службе в армии.

Поддерживая фронт, мы, девушки, выполняли задачи тыловой службы, днем и ночью шили белые маскхалаты, варежки, гимнастерки, чехлы для фляг для командиров и бойцов, воевавших на фронте. Каждый день я вставала ранним утром, потом садилась за швейную машинку и начинала шить. Думала я только об одном: как можно больше и лучше сшить, чтобы бойцы Красной Армии в моих варежках могли еще успешнее бить фашистов. Я также вступила в резерв Красной Армии. Однако учительницы, учитывая мой возраст, не позволяли мне нести ночную патрульную службу. Я пришла к ним и твердо настаивала на своем участии, после чего им пришлось согласиться. Меня определили на патрульную службу в одну смену вместе с другими более старшими мальчиками.

Война заставила терпеть холод и голод.

Каждое утро в полусне у меня постоянно было чувство будто пахнет вкусной едой, которую я когда-то пробовала. Я съеживалась под одеялом и не двигалась, боясь, как бы не исчез этот аромат. Не дожидаясь начала обеда, все собирались у окон в столовой, жалуясь про себя, почему они так поздно открываются. За завтраком мы получали половину куска черного хлеба плюс чашку кукурузной каши, за обедом и ужином – два куска хлеба и несколько картофелей, которые кушали с солью. Для того, чтобы разрешить вопрос с продуктами питания, на каникулы мы отправлялись в колхоз на сбор урожая. Такая работа, как правило, продолжалась несколько месяцев: собирали пшеницу, копали картошку или морковь. У каждого на руках появлялись болячки, но никто не хныкал. Бойцы на фронте воюют и умирают, так что по сравнению с ними наши беды ничего не стоят.

Зима в России очень длинная. В мирные времена в нашем доме и классе было тепло, но тогда стояли лютые морозы. На стенах в классе был лед, даже чернила замерзали. Я дула на ручку, но это не помогало, совала ее за пазуху, поэтому одежда на груди и животе часто бывала окрашена в синий цвет. В то время я уже не обращала внимания на грязь, лишь бы можно было писать.

В тяжелые дни войны, на чужбине, вдалеке от родителей, я часто скучала по отцу. Зимой 1941 года старший брат радостно мне сообщил: “Папа прислал письмо, он пошел на фронт”. “На фронт? Это же опасно!” Я сразу стала беспокоиться за отца, а брат тоном взрослого человека сказал мне: “В стране идет война, кто из участников революции не захочет в любой момент отдать свою жизнь? Здесь наша задача – учиться. Ты хочешь видеть папу, но не можешь помочь ему; нам остается лишь как можно более усердно учиться”.

Причиненные войной раны не могут зажить, она стоила больших усилий и огромной цены. Однако мы научились жить и расти при любых невзгодах, научились понимать трудности и тяготы чужих людей, научились с широкой душой относиться к неудачам и несчастьям.

(По материалам газеты «Жэньминь Жибао») 09/05/2005